Флешмоб-воспоминание "СУРОВАЯ ПАМЯТЬ ДЕТСТВА"

Из воспоминаний Е. В. Бальцевич-Фёдорова и В. И. Бальцевич.
200 дней Великой битвы глазами моего маленького отца.
(Повесть была опубликована в 2006 году в журнале «Отчий край» № 2 под названием «Глазами ребенка»).

"...Воспоминания моего отца примечательны тем, что он описывает в них то, что видел и испытал сам, пережив мальчиком все 200 дней этого грандиозного события Второй мировой войны, находясь всё это время в самом пекле Сталинграда."
Елена Бальцевич-Фёдорова.

   Все мальчишки любят играть в войну. Вооружившись, кто во что горазд, ватагами гоняются друг за другом по дворам, будоража криками всю округу. 22 июня 1941 года весть о начавшейся войне разнеслась по всему городу. В воздухе носился тополиный пух, и мы, мальчишки, одуревшие от этой новости, носились по улицам Сталинграда, рубили, как саблями, направо и налево летящие пушинки, словно воображаемого противника. Война, ещё далёкая и непонятная, продолжала оставаться для нас игрой, её щупальца ещё не коснулись наших жизней, хотя мы, конечно же, знали, что этот спрут с огромной скоростью расползается по всей стране.
После 17 июля 1942 года всё изменилось. Вдали стали слышны отголоски боёв, гром канонады, над городом начали летать самолёты-разведчики – так называемые «рамы», усилились точечные бомбёжки. Немцы бомбили переправы, кое-где над городом шли воздушные бои. Дети кучами собирались на крышах домов и с восторгом наблюдали за ними. Наши карманы были набиты тёплыми осколками от зениток – война приближалась. Но мы также продолжали бегать по улицам, баловаться и получать нагоняи от старших. Что ели тогда? О чём говорили? Разве вспомнишь? Нашего взросления с началом войны не случилось. Перемены, происходившие в Сталинграде, продолжали волновать наши мальчишечьи души: в город пришли военные, техника; то тут, то там стояли вышедшие из боя танки и пушки. Нам разрешалось лазить по ним, трогать руками. В городе время от времени объявляли «тревогу», всё явственней ощущалось движение военных. Однако, эвакуации населения так и не было – боялись паники. Короче говоря, жизнь становилась всё интересней и насыщенней военными событиями.
   23 августа 1942 года было довольно обычным воскресным днём. В то время мы жили на Армянской улице. Окрестные жители собрались на просмотр военно-документального фильма. Все ждали темноты. На торце дома уже висела растянутая простыня-экран. Наконец, запустили киноаппарат. Как только раздались его первые стрекочущие звуки, из-за Волги в небе появились самолёты. Первая мысль: "Наши? И в ответ – бомбёжка. Вот с этого мгновения для нас по-настоящему и началась война. Несколько сот самолётов до 12 ночи беспрерывно бомбили город, всюду раздавался свист бомб".
   "В это время наша семья проживала в небольшом доме на несколько семей в районе Ельшанки в полутора кварталах от Волги. На первом этаже находилась аптека. Полдома занимала наша семья: мать и четверо детей (я – старший, а самому младшему - брату Стасику- не было и года). Отец к тому времени по возрасту и по болезни был призван на работу на Уральский металлургический завод. Среди соседей был товарищ отца – Кудрявцев Иван Иванович. Во время бомбёжки все мы, кроме Ивана Ивановича, прятались в аптечном подвале размером 3 х 5 метра, заставленном ящиками с медикаментами. На этом небольшом клочке нас укрывалось 12 человек, половина из которых были маленькие дети. Было страшно, дети кричали, а две верующие женщины указывали в нашу сторону пальцами и голосили: «Безбожники! Всё из-за вас! Молитесь!» Все закричали ещё сильнее и стали креститься. В скором времени я не выдержал и вышел наружу к Ивану Ивановичу, стерегущему вход в дом. Никогда я не забуду той ночи. Было светло, как днём, от ракет, спускающихся к земле на парашютах, горящие дома, пылающий берег Волги, пожары на станции… Кошмар этой бомбёжки длился около недели. Мы постоянно находились в подвале, и только старый Иван Иванович не покидал своего поста. Он словно ошалел от ужаса, став свидетелем огромного числа смертей и ранений, но его рассудок через 3 дня кошмара отказался верить в происходящее. Иван Иванович сошёл с ума. Он поднялся к себе на 2 этаж и больше уже не хотел спускаться в укрытие".

На фото: Слава Бальцевич, второй слева.

#Память_нашей_Победы